(продължение от шести постинг)

Съвременикът на тези събития Аммиан Марцеллин дава следното описание на хуните.
(следващият текст нарочно не е преведен на български, пред вид установилито се мнение (по видния траколог проф. Христо Данов а1908 - † 1997), че античните и средновековни гръцките автори при охарактеризиране на „варварските”, по тяхно мнение, племена преписват старите автори и отразяват само отрицателни черти, без да са опознали описваните, к.м.)

«Семенем всех несчастий и корнем разнородных бедствий, которые возбудила воинственная ярость обычным, все смешивающим пожаром, послужила, как нам известно, следующая причина. Племя хуните, за которых мало знают древние авторы, живет за Меотийскими болотами у Ледовитого океана и превосходит всякую меру дикости.
  При самом рождении делаются на щеках ребенка глубокие надрезы острым оружием  за того, така че рост выстулающих в свое время волос притуплялся образующими морщины рубцами, и, таким образом, они стареют безбородыми и лишенными всякой красоты, подобно евнухам; все они отличаются плотным и крепким телосложением, толстыми затылками и вообще столь страшным и чудовищным видом, что може  принять их за двуногих зверей или уподобить сваям, которые грубо вытесываются при постройке мостов. При столь неприятном человеческом облике они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются кореньями полевых трав и полусырым мясом всякого скота, которое кладут между своими бедрами и лошадиными спинами и нагревают парением. Они никогда не сооружают никакие строения и питают к ним отвращение как к гробникам, отрешенным от обычного людского обихода. У них нельзя найти даже прикрытого тростником шалаша; кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду, и на чужбине они не входят в жилище за исключением крайней необходимости: у них даже не считается безопасным находиться под кровлей.
  Они одеваются в одежды холщовые или сшитые из шкурок лесных мышей; у них нет различия между домашней и выходной одеждой; раз надетая туника устарелого цвета снимается или меняется не раньше, чем от долговременного гниения расползается в лохмотья. Головы они покрывают шапками, а волосатые ноги защищают козьими шкурами; обувь, не пригнанная ни на какую колодку, мешает выступать свободным шагом. Поэтому плохо действуют в пеших стычках, но зато как бы приросли к своим выносливым, но безобразным на вид коням: на них каждый из этого племени ночует и проводит день, покупает и продает, ест и пьет и, пригнувшись к узкой шее своего коня, погружается в глубокий сон.
  Если случится рассуждать за серьезных делах, они все сообща советуются в том же обычном порядке. Они не подчинены строгой власти царя, а довольствуются случайным предводительством знатнейших и сокрушают все, что попадается на пути. Иногда, под угрозой нападения, они вступают в битвы клинообразным строем со свирепыми криками. Будучи чрезвычайно легки на подъем, они иногда неожиданно и нарочно рассыпаются в разные страни и рыщут нестройными толпами, разнося смерть на широкое пространство; вследствие их необычной быстроты не случается, чтобы они напали на укрепления или грабили неприятельский лагерь.
  Их потому може  назвать самыми яростными воителями, что издали они сражаются метательными копьями, на края которых вместо острия с удивительным искусством приделаны острые кости, а в рукопашную рубятся, очертя голову, мечами и, сами уклоняясь от ударов, набрасывают на врага крепко свитые арканы  за  того, за да, опутав противника, отнять у него возможность усидеть на коне или уйти пешком.
  У них никто не занимается хлебопашеством и никогда не касается сохи. Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь.
  В перемирии они неверны и непостоянны, быстро увлекаются всяким дуновением новой надежды и во всем полагаются на свою необузданную храбрость. Подобно неразумным животным, они не имеют никакого понятия за чести и бесчестии; они уклончивы и темны в речах, когда не связаны с уважением к религии; они пылают неудержимой страстью к золоту и до такой степени непостоянны и вспыльчивы, что иногда в один и тот же день без всякого подстрекательства изменяют своим союзникам и снова примиряются без всякого посредничества.
 И вот този подвижный и неукротимый народ, воспламененный дикой жаждой грабежа, двигаясь среди грабежей и убийств, дошел до земли алан, древните массагетов»(текстът нарочно е оставен непреведен на български език, к.м.).
  Първото стълкновение на хуните с аланите, номадстващи в степите на Азовско-Каспийскоо междуморие, станало, очевидно, в северо-западната част на сегашните калмицки степи и в района, който образува завоя на Дон и средното течение на река Манич. Вклинили се, по такъв начин, в самия център на междуморието, хуните разкъсали непрекъснатостта на аланските селища и номадства, отблъснали една част от аланите на юг в предпланините на Кавказския хребет, а другата - изтикали към завоя и долното течение на Дон. Внезапността на нападението и бързината, с която хуните разсекли аланските племена на две части, лишавайки ги от возможността да водят координирани действия, скоро довело до това, че по думите на Йордан, хуните подчинили аланите, «дори и равни на тях в боя, но с отличаваща се от тях (обща) човечност, начин на живот и външен вид, като ги обезсилили в чести сблъсквания».
  Обаче хуните не останали дълго в степите на Северен Кавказ. Видимо, вече към края на 370 г. хуните нанесли втори и последен удар по аланските племена, отрязвайки им достъпа към богатите търговски гръцки градове по източното крайбрежие на Азовско море (Танаис, Тирамба,Фанагория) и в Крим (Пантикапей, Нимфей, Кити, Феодосия). (следва продължение)